В поисках различных сведений об истории станицы Передовой и судьбах её уроженцев и жителей я часто закидываю "невод"  в волны Интернета. Иногда случаются и находки. Сегодня такая пришла издалека:  из Еврейской Автономной области, села Нагибово.

Село стоит на левом берегу реки Амур, на российско-китайской станице, находится в пограничной зоне, посещение возможно только по пропускам, в 2010г. жило всего 534 чел.

Википедия рассказала: станица Нагибово, выселок Нагибовский, хутор Нагибовский, село Нагибово - основано в 1858 году (как и наша станица). Названо в память первопроходца, известного казака Ивана Антоновича Нагибы. 
Весной 1652 года с 26-ю товарищами он был отправлен на поиски Е.П.Хабарова, зимовавшего в Аганском остроге у горы Оджал. А Хабаров тем временем решил вернуться в верховья Амура- в хлебную Даурию. На Среднем Амуре - в лабиринте островов отряды разошлись. Нагиба в конце июня 1652 года, доплыв до устья Амура, ушел морем к реке Тугур, где спустя год основал острог; организовал сбор ясака с тугурских эвенков. 

Главная заслуга И.А. Нагибы в том, что он еще в 17-ом веке первым проплыл Амур от начала до его устья. Станица Нагибово попала под большое наводнение в 1872 году, а возродилась вновь только спустя 25 лет.

Из Кубанской области переселялись трижды: в 70-е г.19в., в начале 20в. и в 1928-1934г.г. Когда именно семья нашего земляка переселилась в Нагибово, пока неизвестно. Но его потомки живут в тех местах и в настоящее время.

Возможно, кто-то из этого рода живёт в нашем районе до сих пор. И, надеюсь, откликнется после этой публикации. А такая фамилия в нашей станице известна.  Далее цитируется найденная мной статья:

"Без суда и следствия 

Николай Александрович Тимченко живет в Амурзете (районный центр, в 36 км. от с.Нагибово). Его семья - одна из тех многих, кто попал под жернова политических репрессий. Тогда, в 30-е годы, более пятисот жителей района были либо арестованы как "враги народа", либо раскулачены. Два года назад по инициативе Николая Тимченко и других ветеранов в центральном парке Амурзета был установлен памятный знак в память жертв политических репрессий.

"Забывать о том времени нельзя, - убежден Николай Александрович. - Мы должны помнить свою историю хотя бы для того, чтобы не делать новых ошибок".

Эта публикация родилась из воспоминаний о трагических событиях, которые пережил автор в детские годы:

- До сих пор моя  память цепко держит те трагические события более чем семидесятилетней давности. Жили мы тогда в селе Нагибово. 31 августа 1937 года глубокой ночью раздался громкий стук в дверь. Тут же  появились трое крепких мужчин. Без лишних разговоров,  предъявив  какие-то бумаги, они начали в доме производить обыск. Для меня и теперь непонятно, что они хотели найти в избе многодетной семьи, состоящей из семи детей  и престарелых родителей моего отца. Но все же нашли - конфисковали  ружье тульского производства 16 калибра.

Затем отцу-кормильцу Александру Николаевичу Тимченко приказали следовать к выходу.  Во дворе ждал "воронок" - крытая автомашина, на которой увозили арестованных. В ту ночь, 31 августа, кроме моего отца, в селе  арестовали еще семь человек.

Позже я узнал, что  все они проходили в одной группе, и следствие по их делу вел Петр Ланкин. Очередного арестованного вызывали на допрос, заранее инкриминируя ему участие в контрреволюционном заговоре, и начинали буквально выбивать из него показания. На каждый вопрос Ланкина подследственный отвечал под роспись в протоколе. По этому документу видно, сколько вопросов выдержал человек: если первоначально роспись еще как-то узнаваема, то дальше, после допросов с пристрастием, была уже как бы смазана - видимо, подследственный был просто не в состоянии четко написать  буквы.

Когда я знакомился с делом отца, меня удивила скрупулезность, с какой все запротоколировано.  Ясно, кто принял решение и указал статью, кто вынес приговор о высшей мере наказания и кто привел его в исполнение. Есть все подписи, а человека нет. Тогда, в разное время, в Нагибово - по сути, небольшой деревне, по данным  областной Книги Памяти было арестовано 32 человека.

В тот трагический отрезок времени, особенно в 1937-1938 годах, НКВД взял на себя роль вершителя судеб многих миллионов людей, подменяя собой все руководство страны. Цивилизованная Фемида  была в загоне, утратила привилегию защищать закон. В то же время НКВД  своими судебными тройками поставил на поток аресты, издевательства, выносил приговоры  ни в чем не повинным людям.

Мой отец одним из первых попал в эту "мясорубку", прошел через все издевательства и унижения. Вот сведения о нем из Книги памяти: Тимченко Александр Николаевич, 1901, уроженец станицы Передовой Кубанской обл., русский. Шорник. Арест. 31.08.1937 Сталинским РО УНКВД по ЕАО. Осужд. 22.11.1937 тройкой при УНКВД по ДВК по ст. 58-1а-2-7-10-11 УК РСФСР к ВМН. Расстрелян 22.11.1937 в г. Хабаровске. Реабилитирован 08.08.1960 облсудом ЕАО за отсутствием состава преступления. Архивное дело П-82553.

Как видно теперь, никакого суда  не было и быть не могло. Постановление  тройки - и все. С момента ареста до расстрела прошло всего два месяца и 22 дня. А сколько их еще, обреченных, было?

После ареста отца-кормильца на попечении мамы Марии Михайловны, а было ей всего 35 лет, осталось 11 человек. Из них четверо учились в школе. В колхозе работала она одна. Но мама была  человеком сильной натуры. Поплакала, погоревала, но надо было как-то  жить в новых условиях. С высоты своих прожитых лет сейчас утверждаю - если  бы не колхоз, мать не смогла бы поднять нас. В те  трудные годы, да и во время войны, колхоз был единственным кормильцем нашей семьи, именно колхоз  помогал людям выжить.

А как тяжело было нам, детям репрессированных! На какое-то время к нам прилип ярлык - дети "врага  народа". Особенно трудно пришлось  старшим - Дмитрию, Елене, Вере, Ане.

Когда Дмитрия прямо из школы, из девятого класса призвали в Красную Армию, его направили было учиться на лейтенанта. Но при заполнении анкеты выяснилось, что отец был репрессирован. Начали разбираться, что  и как - ведь наша семья вплоть до реабилитации отца не знала, где он находится. Многочисленные запросы  в разные инстанции либо оставались без ответа, либо приходила отписка: не судим. Дмитрий все же стал офицером, но служить его направили подальше, на северную границу.

Однако подходило мое время принимать удары судьбы. Первый удар пережил, когда меня не приняли в пионеры. А когда началась Великая Отечественная война, сама жизнь расставила все по местам - я стал пионером. После войны, в 1947 году, меня приняли в комсомол, а в 1950-м выбрали секретарем комсомольской организации.
Отцу за нас не было бы стыдно - все мы, его дети, состоялись в жизни. Правда, хорошее образование многие из нас так и не получили.

В Октябрьском районе осталось всего 70 детей бывших жертв политических репрессий. С каждым годом нас становится  все меньше. Уйдем мы - уйдут в забвение преступления тридцатых годов. Хорошо, что в области вышла, наконец, Книга Памяти, но хотелось, чтобы сохранились и живые воспоминания о том страшном времени, когда в угоду политическим амбициям приносили в жертву собственный народ.

Надежда Гришина 

«Биробиджанер штерн» - 

№67 (14260) 23.11.2011